Над чем смеяться в «Годунове».

Зритель изначально предупрежден, что спектакля по пьесе Пушкина «Борис Годунов» от питерского «Нашего театра» он не увидит: «Спектакль, который никогда не будет поставлен» написано в программке. В прологе режиссер Лев Стукалов, играющий, кстати, ведущую роль в своей постановке, с иронией упомянет о возможностях своего маленького театра (точнее, об их отсутствии) поставить пышную трагедию. И предложит зрителю самому моделировать в сознании образы персонажей, костюмы, голоса, декорации.
Перед зрителем актеры в черной униформе, из декораций – стол и стулья. А больше и не требуется. Если, к примеру, вам нравится Владимир Высоцкий, то и представьте, что он читает знаменитый монолог Годунова.
Гришку Отрепьева, намекает режиссер, зрители спектакля могут себе выдумать. Как само Смутное время надумали себе когда-то русские и поляки. Чучело (на сцене оно выполнено буквально – в черном тряпичном одеянии и с соломенной головой), сбежавшее с монастыря, обретая поддержку и собирая войско, превращается в могущественного дракона с голосом злодея из фильма: в этой сцене чучело облекается в широкое покрывало, которое при помощи актеров нависает над пленным, хватает его «руками», хотя голова по-прежнему соломенная.
За своими героями следует сам Пушкин (узнать его несложно: «кто в цилиндре, тот и Пушкин», говорит режиссер). Он может спокойно вылететь в окно или успокаивать плачущего малютку Димитрия сценами из своей трагедии.
Малая сцена располагает к непринужденной репетиционной атмосфере, и зритель с радостью ее подхватывает. Актерам это нравится, и они постепенно настраивают спектакль на комический лад. В зале не утихает смех. Спектакль, как и сказано в аннотации, действительно «предельно бережен по отношению к тексту». Но то ли российская история к тому располагает, то ли собственные ограниченные возможности толкают театр превратить действие в комедию. Ну что ж. И Пушкина вспомнили, и посмеялись.