ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТА И БУКЕТИК ЦВЕТОВ. Л. Гольштейн «Давид и Эдуард» «Наш театр» Режиссер Лев Стукалов

После того, как «Наш театр» Льва Стукалова был лишен площадки в Театре Эстрады, он ждет своей сцены (и это проверка городских властей «на вшивость»), но он не «замер в ожидании». Вот только что в СТД можно было увидеть новую премьеру (предпоследняя — «Стриптиз» Мрожека). «Наш театр» всегда был полон жизни вопреки суровой судьбе, актеры там стремительно становились настоящими артистами. Теперь спектакли неизбежно «портативны», это своего рода осколки, удивительным образом сохраняющие связь с целым и, более того, не утрачивающие масштаба стукаловского театра — драматически полновесного и мастерски игрового. Новый спектакль начинается у свежей могилы и заканчивается там же… Это комедия. «Печальная комедия» — сказано в программке. Пьеса Лайонеля Гольштейна о двух пенсионерах, выясняющих отношения после похорон некоей Фло-Флоран (на весах пятьдесят лет брака, с одной стороны, и еще больший срок безнадежной любви, с другой), казалось бы, просто ждет двух возрастных актеров, соответствующей публики — и больше ничего. Отнюдь! В недавней стукаловской «Скамейке» заглавный предмет «от Александра Орлова» стал машиной для игры, игры умной и виртуозной, и острая социальная зарисовка Гельмана подверглась режиссерской возгонке, стала притчей на все времена; так и здесь на место «грустной комедии» явились едва ли не беккетовские старики в исполнении Дмитрия Лебедева и Сергея Романюка, да и стулья, на которые садятся герои, вполне унаследованы от недавней мрожековской параболы. Перед нами, однако, не столько «бедный театр», сколько то самое стеклышко, в котором отражается все богатство «Нашего театра». В черном кабинете сцены красивейшая цветная полоса, уходящая куда-то далеко, и высоко — должно быть, кладбищенская осенняя дорожка (художник Марина Еремейчева). Дуэт стариков сыгран с исключительной тонкостью. С той нежной тщательностью, которой давно нигде с фонарем не сыскать. При этом преклонный возраст играется как самостоятельная тема, это рельефный, акцентированный мотив актерской игры. В буквальном смысле на краю могилы люди ныряют в прошлое, хотят понять, чем была их прошедшая жизнь, и, собственно, была ли эта жизнь. Ничего самоочевидного нет, в споре, порой ожесточенном, рождается не истина, а глубокое взаимное раздумье. Персонажи то яростны и ожесточены, то оба замолкают. Мотив ревности не забыт, и он не продешевлен. Зритель волен улыбаться, смеяться на протяжении спектакля — это, пожалуй, реакция настоящего «узнавания». Тишайшее проведение темы из «Кармен» Бизе-Щедрина вплетено в ткань действия. Выходя из зала, услышала от Алексея Пасуева: «надо же, ведь это Пьеро и Арлекин у могилы Коломбины!». Коллега прав. Мера обобщения — та, и арлекинада не чужда «Нашему театру».