О спектакле
Пожалуй, самая загадочная пьеса в истории русского театра.
Великая, но, по общему мнению, не сценичная. В массовом сознании опера Мусоргского вытеснила текст Пушкина. НАШ ТЕАТР предпринимает дерзкую попытку попытаться вернуть величайшую пьесу русского классического репертуара любителям театра и поэзии.
Постановка — З.а. России ЛЕВ СТУКАЛОВ
Ассистенты по музыке, костюму, сценографии, звуку и свету — Леонид Левин, Марина Еремейчева, Владислав Власов
В спектакле заняты — З.а. России Лев Стукалов, З.а. России Дмитрий Лебедев, Сергей Романюк, Ольга Кожевникова, Дарья Чернявская, Любовь Островская, Кристина Минкина/ Наталья Свешникова
Продолжительность спектакля 2 часа 30 минут с одним антрактом
12+
О СПЕКТАКЛЕ » БОРИС ГОДУНОВ » В ПОСТАНОВКЕ ЛЬВА СТУКАЛОВА
Восемь человек тридцати сочувствующим рассказывают историю проклятого царствования и прОклятого самозванца Гриши Чернеца.
Не играют — театр-подвалишка не даёт возможностей развернуть плечи смутного времени.
Рассказывают и обозначают какими могли бы быть хитрыми и гибкими проволоки скрепляющие действие. Как разнонаправленно вращались бы шестерни в новаторской пьесе сукина сына Пушкина.
Сам он на сцене присутствует. Приглядывает. И Митёк — игрок в ножички, там же. Действия на два часа. Всё вроде уместилось.
И как никаких житниц открытых народу не хватит , если хлеб твой горек народу. И как не стоится трону на крови,
И как обречена власть идущая обманом.
И как женщина движет миром.
Сейчас принято классику разжевывать в сорок ртов будто зритель в жизни ничего не читал. Или утуманивать таким образом, что один туман и остаётся.
Спектакль, о котором я говорю уверен в том что великую пьесу и истории в Кремле, Угличе и у фонтана мы доподлинно знаем.
Стукалов читает трагедию с листа. Измаранного дерьмом и кровью. Вовсе без надрыва.
Он сам среди восьмерки своих актрис и актёров. Сдержанно ироничный, достойный.
Сильный знанием начал и хвостов.
В спектакле вовсе не повышается голос.
Костюмы — униформа.
Чучелко есть с соломенной башкой. То ли Димитрия, то ли Пушкина.
Что над ковром, что под ковром интересно два часа действия.
Эмоциям твоим несытым интересно. Зритель всегда приходит в театр с электрической вилкой в руках.
В » Нашем театре» есть куда ее воткнуть.
И сопереживание, со-знание, сочувствование — вливаются в тебя непрерывно.
Почти ничего не играется впрямую. Всё обозначается.
Это эскиз спектакля, вовсе не скрывающий, что он эскиз.
И, может быть, знающий о себе, что пьеса никогда не получалась на сцене. Что сыграл её только Мусоргский.
Что воплоти всё намеченное в две краски режиссёром в реалиях — было бы худо.
Вон у Александра Иванова какие эскизы. А на картину смотреть тяжко.
Нет уж лучше живые и быстрые эскизные мазки, чем мёртвые натурщики застывшие на полотне.
Вадим Жук, поэт и драматург, опубликовано в FB 22.10.28
Важное новое: «Чудеса «бедного театра». Премьера «Бориса Годунова» в Нашем театре. Режиссер Лев Стукалов. В прологе режиссёр произносит горький монолог о том, спектакля вообще не должно было быть ввиду жесточайших пространственных и материальных сложностей, за него и браться-то не стоило… Театр ничего не мог себе позволить. Прелестно иронична была печаль о прозрачном джакузи — если бы в голову пришло его использовать — в котором бы эффектно плескалась Марина Мнишек Бедный театр характерен неустойчивым положением труппы, которая неизбежно потихоньку разбегается. Но остались самые лучшие и верные. И Им нужна работа, Актеры должны играть, «править ремесло». Оставшимся «шестерым персонажам» повезло: их не бросил режиссёр. Лев Стукалов, как завзятый капокомико в старой итальянской труппе, надевает, подстать всем, «прозодежду», сам впрягается в эту упряжку, включается в игру. С первого эпизода мы наблюдаем признаки нравственного растления. Люди привыкли друг друга бояться, они исполнены подозрительности. Важнейшая тема -абсолютный цинизм власти. Её фирменный знак- азиатчина. Единственное украшение чёрной сцены — огромная скатерть азиатской раскраски, словно с восточного базара. Она замечательно трансформируется. — в мантию, колыбель, носилки… И еще карточный круглый стол слева, за который важно усаживаются политические шулеры. Впечатлили несколько важных знаков спектакля: черный Пушкинский цилиндр, раёшное Тельце убиенного царевича, ярмарочное чучелко с соломенной забубенной головушкой, готовое к сожжению. Эта игрушка становится alter ego поэта, тоже уготованного к гибели. Цилиндр. покатится, как отыгранная карта, по ломберному столу. Ну, а народ? Никакой надежды на пробуждение, что играется иногда в театре в знаменитой финальной паузе. Ну, так, через десятилетия, если не века… — все-таки нельзя не верить!
Irina Dorofeeva, театральный критик, опубликовано в FB 23.10.18
Вчера у нас «Наш театр» играл «Бориса Годунова». А я сидел и ловил невероятный кайф от каждой секунды этого зрелища, умного, циничного, отлично поставленного и виртуозно сыгранного. Полет Самозванца с Пушкиным над Мойкой на пивном бочонке, внезапное своеволие хора, начинающего играть вместо положенного «Братья и сестры» Додина («А мы просо сеяли, сеяли» — «А мы просо вытопчем, вытопчем», смурно парируют протагонисты), визит к Годунову английских посланников Чейна и Стокса с вытекающими изо рта и ушей кровавыми последствиями…………………………..
Эксперты всего и вся, не пропустите, это удивительная работа. Удивительная и важная
Андрей Пронин, театральный критик, опубликовано в FB 13.02.19
Комментарии к "Пушкин. Борис Годунов"
Мы шли на спектакль, готовясь к чему-то необычному — и все равно оказались не готовы. Потрясены!!! Эти лица, эти голоса, этот смех, этот свет — все волшебство. Мы сидели, как зачарованные. И хочется сюда вернуться снова.
Наташа П., Олег Т.Спектакль, который никогда не будет поставлен, снится мне второй уже раз. Такой родимой Азией пахнуло. Наше тёмное прошлое, наше мрачное настоящее. Чёрные люди. В чёрном подвале. Что там Азия! Какой-то загробный, инфернальный мир, где абсолютно и единственно живой – только смех убиенного царевича.
ВикторПриём отстранения, которым ведущий смягчает ужас происходящего, его ирония и самоирония, саркастический эротизм сцены у фонтана («Ай да Стукалов!»- рукоплескал бы автор), двукратное напоминание первоначального подзаголовка – «Комедия о настоящей беде…» и независимый ни от чего, странный, тоже почти инфернальный, то мужской, то женский смех в креслах, в том числе диким аккомпанементом предсмертному монологу царя, — ничто не заслонило кошмарного марева узнаваемой жизни, когда сон реальнее яви ( и не обязательны «росгвардия» и знакомые интонации Самозванца-Горыныча).
Со скрежетом вращается по часовой квадратное колесо русской истории. И это коло- нет, квадровращение – похоже, организующий принцип жуткого действа. Превращение кого угодно в кого угодно, чего угодно во что угодно, всеобщее самозванство и одновременно неизбежная круговая порука – страшнее этой слепой всеобщности только полная разобщённость (не одна ль медаль?).
Ведущий – Борис – Патриарх – Афанасий Пушкин – Пимен – Мосальский
Воротынский – Александр Пушкин – Отрепьев – Варлаам – Басманов – Патриарх
Шуйский – Мисаил – умирающий Борис – военачальник – пленный дворянин
Димитрий – хозяйка корчмы – Феодор – Ксения – Марина
Потрясающий калейдоскоп лиц!
А превращение тёмного народа в разудалых приставов!
А эффект эха!
Парчовый отрез – то порфира царя, то облачение патриарха, то шлейф Марининого платья, то мощь Лжедмитрия. Атрибуты власти любого наделяют силой. Пусть даже мнимой. По аналогии – «кто в цилиндре, тот и Пушкин».
И если у Пушкина главный герой – Отрепьев (вплоть до некоторого сближения автора с ним; не случайно в этом сновидении монолог Григория произносит Пушкин), то здесь, кажется, — Соломенное Чучело. Гениальная метафора. Ничто, стремящееся стать всем. Каждый из нас, когда «глядит в Наполеоны». Правда, сначала робкая Соломенная Кукла уныло глядит только в зал. Он же, не замечая зеркала, платит той же монетой. Узнать себя в этом персонаже – нужно усилие. Но в вещем сне, как дома, и стены помогают. Усилие вознаграждается: в финале на стульях, что напротив, уже не куклы в чёрном – живые люди. Пусть безмолвные, но люди. (Ой ли? Или? Вой-то был волчий!)
Но даже эта волчья тоска по человеку отраднее отвратительной мимики безыменного народа, которая так лаконично, так талантливо передаёт замечательные национальные черты: тупую покорность, зверство, душевные потёмки, стадные чувства, непробуждённое сознание.
Со скрежетом вращается квадратное колесо. Горький траур по русской истории.
Совсем, совсем не «золотая Азия» «опочила на куполах», а только «дремотная». А «заячий тулупчик», вскользь упомянутый, тонет в топком волчьем болоте.
Цилиндр – наше окно в Европу? Загадочно брошен на стол, на квадратное колесо. Его загадочная круговая траектория против часовой – не последний ли шанс? Пойдёт ли впрок? Хотя бы золото овса давать кобыле… А если нет – готовы ли кобылу нюхать?
Спасибо за спектакль, который никогда не будет поставлен… лучше.
Великолепный, замечательный, смотрится на одном дыхании, чудесный спектакль!!! Смотрела его у нас в Пскове на Пушкинском фестивале, шел два дня, я была на втором показе, до сих пор жалею, что не пошла на первый и не смогла рассказать вовремя всем своим друзьям, что спектакль этот непременно надо смотреть!!! Мы обязательно приедем в ваш театр! Спасибо актерам и, конечно же, Льву Стукалову. До скорой встречи!
Ирина МачкасоваСпасибо огромное за спектакль…. шла на него несколько напрягаясь…. Годунов…. вспоминая в перемешку недавний сериал и цитаты из поэмы ….. «Ох, тяжела ты, шапка Мономаха!» Прекрасное театральное действо, любопытное, абсолютно не травиальное режиссерское решение , порой убоюкивающее журчание «музыки» Пушкинских строк в исполнение актреров, уже не говорю про другие речевые находки и песни….. так проникновенна атмосфера без безумных декораций , исторических «новоделов» и псевдореализмов и других театральных измов….. подкупает конечно легкая ирония над нами современными зрителями — говоря про сложный смутный четырехсотлетний исторический период нашей истории. Браво!!!!
Елена Левин