О спектакле
Пожалуй, самая загадочная пьеса в истории русского театра.
Великая, но, по общему мнению, не сценичная. В массовом сознании опера Мусоргского вытеснила текст Пушкина. НАШ ТЕАТР предпринимает дерзкую попытку попытаться вернуть величайшую пьесу русского классического репертуара любителям театра и поэзии.
Постановка – З.а. России ЛЕВ СТУКАЛОВ
Ассистенты по музыке, костюму, сценографии, звуку и свету – Леонид Левин, Марина Еремейчева, Владислав Власов
В спектакле заняты – З.а. России Лев Стукалов, З.а. России Дмитрий Лебедев, Сергей Романюк, Ольга Кожевникова, Дарья Чернявская, Любовь Островская, Кристина Минкина/ Наталья Свешникова
Продолжительность спектакля 2 часа 30 минут с одним антрактом
12+
О СПЕКТАКЛЕ ” БОРИС ГОДУНОВ ” В ПОСТАНОВКЕ ЛЬВА СТУКАЛОВА
Восемь человек тридцати сочувствующим рассказывают историю проклятого царствования и прОклятого самозванца Гриши Чернеца.
Не играют – театр-подвалишка не даёт возможностей развернуть плечи смутного времени.
Рассказывают и обозначают какими могли бы быть хитрыми и гибкими проволоки скрепляющие действие. Как разнонаправленно вращались бы шестерни в новаторской пьесе сукина сына Пушкина.
Сам он на сцене присутствует. Приглядывает. И Митёк – игрок в ножички, там же. Действия на два часа. Всё вроде уместилось.
И как никаких житниц открытых народу не хватит , если хлеб твой горек народу. И как не стоится трону на крови,
И как обречена власть идущая обманом.
И как женщина движет миром.
Сейчас принято классику разжевывать в сорок ртов будто зритель в жизни ничего не читал. Или утуманивать таким образом, что один туман и остаётся.
Спектакль, о котором я говорю уверен в том что великую пьесу и истории в Кремле, Угличе и у фонтана мы доподлинно знаем.
Стукалов читает трагедию с листа. Измаранного дерьмом и кровью. Вовсе без надрыва.
Он сам среди восьмерки своих актрис и актёров. Сдержанно ироничный, достойный.
Сильный знанием начал и хвостов.
В спектакле вовсе не повышается голос.
Костюмы – униформа.
Чучелко есть с соломенной башкой. То ли Димитрия, то ли Пушкина.
Что над ковром, что под ковром интересно два часа действия.
Эмоциям твоим несытым интересно. Зритель всегда приходит в театр с электрической вилкой в руках.
В ” Нашем театре” есть куда ее воткнуть.
И сопереживание, со-знание, сочувствование – вливаются в тебя непрерывно.
Почти ничего не играется впрямую. Всё обозначается.
Это эскиз спектакля, вовсе не скрывающий, что он эскиз.
И, может быть, знающий о себе, что пьеса никогда не получалась на сцене. Что сыграл её только Мусоргский.
Что воплоти всё намеченное в две краски режиссёром в реалиях – было бы худо.
Вон у Александра Иванова какие эскизы. А на картину смотреть тяжко.
Нет уж лучше живые и быстрые эскизные мазки, чем мёртвые натурщики застывшие на полотне.
Вадим Жук, поэт и драматург, опубликовано в FB 22.10.28
Важное новое: “Чудеса “бедного театра”. Премьера “Бориса Годунова” в Нашем театре. Режиссер Лев Стукалов. В прологе режиссёр произносит горький монолог о том, спектакля вообще не должно было быть ввиду жесточайших пространственных и материальных сложностей, за него и браться-то не стоило… Театр ничего не мог себе позволить. Прелестно иронична была печаль о прозрачном джакузи – если бы в голову пришло его использовать – в котором бы эффектно плескалась Марина Мнишек Бедный театр характерен неустойчивым положением труппы, которая неизбежно потихоньку разбегается. Но остались самые лучшие и верные. И Им нужна работа, Актеры должны играть, “править ремесло”. Оставшимся “шестерым персонажам” повезло: их не бросил режиссёр. Лев Стукалов, как завзятый капокомико в старой итальянской труппе, надевает, подстать всем, “прозодежду”, сам впрягается в эту упряжку, включается в игру. С первого эпизода мы наблюдаем признаки нравственного растления. Люди привыкли друг друга бояться, они исполнены подозрительности. Важнейшая тема -абсолютный цинизм власти. Её фирменный знак- азиатчина. Единственное украшение чёрной сцены – огромная скатерть азиатской раскраски, словно с восточного базара. Она замечательно трансформируется. – в мантию, колыбель, носилки… И еще карточный круглый стол слева, за который важно усаживаются политические шулеры. Впечатлили несколько важных знаков спектакля: черный Пушкинский цилиндр, раёшное Тельце убиенного царевича, ярмарочное чучелко с соломенной забубенной головушкой, готовое к сожжению. Эта игрушка становится alter ego поэта, тоже уготованного к гибели. Цилиндр. покатится, как отыгранная карта, по ломберному столу. Ну, а народ? Никакой надежды на пробуждение, что играется иногда в театре в знаменитой финальной паузе. Ну, так, через десятилетия, если не века… – все-таки нельзя не верить!
Irina Dorofeeva, театральный критик, опубликовано в FB 23.10.18
Вчера у нас “Наш театр” играл “Бориса Годунова”. А я сидел и ловил невероятный кайф от каждой секунды этого зрелища, умного, циничного, отлично поставленного и виртуозно сыгранного. Полет Самозванца с Пушкиным над Мойкой на пивном бочонке, внезапное своеволие хора, начинающего играть вместо положенного “Братья и сестры” Додина (“А мы просо сеяли, сеяли” – “А мы просо вытопчем, вытопчем”, смурно парируют протагонисты), визит к Годунову английских посланников Чейна и Стокса с вытекающими изо рта и ушей кровавыми последствиями…………………………..
Эксперты всего и вся, не пропустите, это удивительная работа. Удивительная и важная
Андрей Пронин, театральный критик, опубликовано в FB 13.02.19
Комментарии к "Пушкин. Борис Годунов"
Спасибо огромное за спектакль…. шла на него несколько напрягаясь…. Годунов…. вспоминая в перемешку недавний сериал и цитаты из поэмы ….. “Ох, тяжела ты, шапка Мономаха!” Прекрасное театральное действо, любопытное, абсолютно не травиальное режиссерское решение , порой убоюкивающее журчание “музыки” Пушкинских строк в исполнение актреров, уже не говорю про другие речевые находки и песни….. так проникновенна атмосфера без безумных декораций , исторических “новоделов” и псевдореализмов и других театральных измов….. подкупает конечно легкая ирония над нами современными зрителями – говоря про сложный смутный четырехсотлетний исторический период нашей истории. Браво!!!!
Елена ЛевинВеликолепный, замечательный, смотрится на одном дыхании, чудесный спектакль!!! Смотрела его у нас в Пскове на Пушкинском фестивале, шел два дня, я была на втором показе, до сих пор жалею, что не пошла на первый и не смогла рассказать вовремя всем своим друзьям, что спектакль этот непременно надо смотреть!!! Мы обязательно приедем в ваш театр! Спасибо актерам и, конечно же, Льву Стукалову. До скорой встречи!
Ирина МачкасоваСпектакль, который никогда не будет поставлен, снится мне второй уже раз. Такой родимой Азией пахнуло. Наше тёмное прошлое, наше мрачное настоящее. Чёрные люди. В чёрном подвале. Что там Азия! Какой-то загробный, инфернальный мир, где абсолютно и единственно живой – только смех убиенного царевича.
ВикторПриём отстранения, которым ведущий смягчает ужас происходящего, его ирония и самоирония, саркастический эротизм сцены у фонтана («Ай да Стукалов!»- рукоплескал бы автор), двукратное напоминание первоначального подзаголовка – «Комедия о настоящей беде…» и независимый ни от чего, странный, тоже почти инфернальный, то мужской, то женский смех в креслах, в том числе диким аккомпанементом предсмертному монологу царя, – ничто не заслонило кошмарного марева узнаваемой жизни, когда сон реальнее яви ( и не обязательны «росгвардия» и знакомые интонации Самозванца-Горыныча).
Со скрежетом вращается по часовой квадратное колесо русской истории. И это коло- нет, квадровращение – похоже, организующий принцип жуткого действа. Превращение кого угодно в кого угодно, чего угодно во что угодно, всеобщее самозванство и одновременно неизбежная круговая порука – страшнее этой слепой всеобщности только полная разобщённость (не одна ль медаль?).
Ведущий – Борис – Патриарх – Афанасий Пушкин – Пимен – Мосальский
Воротынский – Александр Пушкин – Отрепьев – Варлаам – Басманов – Патриарх
Шуйский – Мисаил – умирающий Борис – военачальник – пленный дворянин
Димитрий – хозяйка корчмы – Феодор – Ксения – Марина
Потрясающий калейдоскоп лиц!
А превращение тёмного народа в разудалых приставов!
А эффект эха!
Парчовый отрез – то порфира царя, то облачение патриарха, то шлейф Марининого платья, то мощь Лжедмитрия. Атрибуты власти любого наделяют силой. Пусть даже мнимой. По аналогии – «кто в цилиндре, тот и Пушкин».
И если у Пушкина главный герой – Отрепьев (вплоть до некоторого сближения автора с ним; не случайно в этом сновидении монолог Григория произносит Пушкин), то здесь, кажется, – Соломенное Чучело. Гениальная метафора. Ничто, стремящееся стать всем. Каждый из нас, когда «глядит в Наполеоны». Правда, сначала робкая Соломенная Кукла уныло глядит только в зал. Он же, не замечая зеркала, платит той же монетой. Узнать себя в этом персонаже – нужно усилие. Но в вещем сне, как дома, и стены помогают. Усилие вознаграждается: в финале на стульях, что напротив, уже не куклы в чёрном – живые люди. Пусть безмолвные, но люди. (Ой ли? Или? Вой-то был волчий!)
Но даже эта волчья тоска по человеку отраднее отвратительной мимики безыменного народа, которая так лаконично, так талантливо передаёт замечательные национальные черты: тупую покорность, зверство, душевные потёмки, стадные чувства, непробуждённое сознание.
Со скрежетом вращается квадратное колесо. Горький траур по русской истории.
Совсем, совсем не «золотая Азия» «опочила на куполах», а только «дремотная». А «заячий тулупчик», вскользь упомянутый, тонет в топком волчьем болоте.
Цилиндр – наше окно в Европу? Загадочно брошен на стол, на квадратное колесо. Его загадочная круговая траектория против часовой – не последний ли шанс? Пойдёт ли впрок? Хотя бы золото овса давать кобыле… А если нет – готовы ли кобылу нюхать?
Спасибо за спектакль, который никогда не будет поставлен… лучше.
Мы шли на спектакль, готовясь к чему-то необычному – и все равно оказались не готовы. Потрясены!!! Эти лица, эти голоса, этот смех, этот свет – все волшебство. Мы сидели, как зачарованные. И хочется сюда вернуться снова.
Наташа П., Олег Т.